Некое волшебство
Оригинал взят у 
free_away в Cлишком серьезное отношение к учению.
free_away в Cлишком серьезное отношение к учению.Felix:
В чем смысл моего рождения? Зачем я живу и почему я умру… Мало кто задает себе такие вопросы, но если они появляются, то человек уже никогда не сможет обрести покой. Первое известное нам литературное произведение где ставятся эти вопросы — эпос о Гильгамеше, но задолго до этих строк был дан ответ. Есть легенда о стране мудрецов Уддияне, где мастера учили тому, что впоследствии назовут учением недвойствености. Так это или нет, пришло это знание с духовных миров или было открыто каким либо другим путем, но неоспоримо только одно — живая традиция просветления красной нитью проходит через всю историю духовной культуры. Передаваемая от мастера к ученику, она дошла и до наших дней. Но напрасно ее искать в текстах, написанных мастерами, невозможно ее обрести и слепыми усилиями. Ее невозможно сохранить в неизменности: она, как живое существо, меняет свой облик в зависимости от места и времени.
В буддизме она — махамудра и дзогчен. В христианстве — исихазм, у последователей ислама — суфизм. В веданте — адвайта. Но все, что рождается — умирает; уходит мастер — пересыхает источник, и, привычные тенденции омраченного ума искажают учение.
Одна из таких тенденций — это слишком серьезное отношение к учению. Лишившись всех опор, ученик находит самооправдание в учении. Воззрение и язык традиции становятся его внутренним миром. Он мыслит так, как положено и страстно отстаивает свой символ веры. Если в мировоззрение традиции входят непривязанность, спонтанность, сострадательность и доброжелательное отношение к другим традициям — это также становится основой поведения преданного ученика. По правилам игры он может утверждать свою непросветленность и не стремится к просветлению. В его речах только очень внимательный слушатель заметит нотку превосходства, по отношению к тем наивным, что еще куда-то стремятся. Но даже замеченная, она легко объясняется спонтанным состраданием к заблудшим. Единственное, чего он не может, это позволить традиции умереть. Потому что для него учение и есть он. Даже отвергая ее, он действует по ее правилам. Но традиция, как и используемый ей термин чувство авторства, никогда не рождалась, поэтому, всякое отвержение только укрепляет то, что отвергаешь. Учение возникает как ответ на невежество, значит верно и противоположное — когда исчезает невежество, уходит и учение. Новый день родит новое невежество и традиция родится вновь в еще не известном нам облике.
Оригинал
В чем смысл моего рождения? Зачем я живу и почему я умру… Мало кто задает себе такие вопросы, но если они появляются, то человек уже никогда не сможет обрести покой. Первое известное нам литературное произведение где ставятся эти вопросы — эпос о Гильгамеше, но задолго до этих строк был дан ответ. Есть легенда о стране мудрецов Уддияне, где мастера учили тому, что впоследствии назовут учением недвойствености. Так это или нет, пришло это знание с духовных миров или было открыто каким либо другим путем, но неоспоримо только одно — живая традиция просветления красной нитью проходит через всю историю духовной культуры. Передаваемая от мастера к ученику, она дошла и до наших дней. Но напрасно ее искать в текстах, написанных мастерами, невозможно ее обрести и слепыми усилиями. Ее невозможно сохранить в неизменности: она, как живое существо, меняет свой облик в зависимости от места и времени.
В буддизме она — махамудра и дзогчен. В христианстве — исихазм, у последователей ислама — суфизм. В веданте — адвайта. Но все, что рождается — умирает; уходит мастер — пересыхает источник, и, привычные тенденции омраченного ума искажают учение.
Одна из таких тенденций — это слишком серьезное отношение к учению. Лишившись всех опор, ученик находит самооправдание в учении. Воззрение и язык традиции становятся его внутренним миром. Он мыслит так, как положено и страстно отстаивает свой символ веры. Если в мировоззрение традиции входят непривязанность, спонтанность, сострадательность и доброжелательное отношение к другим традициям — это также становится основой поведения преданного ученика. По правилам игры он может утверждать свою непросветленность и не стремится к просветлению. В его речах только очень внимательный слушатель заметит нотку превосходства, по отношению к тем наивным, что еще куда-то стремятся. Но даже замеченная, она легко объясняется спонтанным состраданием к заблудшим. Единственное, чего он не может, это позволить традиции умереть. Потому что для него учение и есть он. Даже отвергая ее, он действует по ее правилам. Но традиция, как и используемый ей термин чувство авторства, никогда не рождалась, поэтому, всякое отвержение только укрепляет то, что отвергаешь. Учение возникает как ответ на невежество, значит верно и противоположное — когда исчезает невежество, уходит и учение. Новый день родит новое невежество и традиция родится вновь в еще не известном нам облике.
Оригинал